Расстановка или консультация?

Давая объявления о своей деятельности в средствах массовой информации, очень часто добавляю определение «практикующий» к «психологу». И это действительно так. Я уже могу похвастаться длительной и довольно активной практикой.

За ее период я в разных форматах работала со своими клиентами. Это были и разовые консультации, где мы анализировали ситуацию клиента, и он, получая ориентиры, шел самостоятельно справляться со своими жизненными задачами. Это были и длительные терапии, где клиент получал сопровождение, поддержку, личностный рост. Немного позже присоединились расстановки, а точнее, гармонично вписались, интегрируя мой опыт консультирования с некой полярностью – системой Рейки – Восточным направлением телесно-ориентированной терапии.

«Что мне лучше выбрать, расстановку или консультирование?» - такой вопрос все чаще стали задавать мне клиенты.

«Выбор за Вами» - всегда отвечаю я, понимая, что кому-то больше подходит формат консультирования, а кто-то, однажды побывав на расстановках, уже больше не видит себя в другом формате.

Но, тем не менее, для себя я делаю некую внутреннюю оценку инструментарию, и каждый раз прихожу к выводу, что расстановочный формат намного глубже и информативнее.

Приведу Вам случай из практики.

Сегодня у меня запрос на расстановку от молодой девушки с темой личной жизни.

«Мне 30 лет. Я имею свой небольшой бизнес, который приносит мне стабильный доход. У меня уже два высших образования в сфере экономики и финансов, и я продолжаю самосовершенствоваться. Сейчас осваиваю новую профессию и горжусь собой, когда меня высоко оценивают успешные руководители крупных предприятий нашего города. Считаю, что я состоялась, как профессионал, но, увы, как женщина я себя не реализовываю.

И дело даже не в том, что мне пока не повезло, и я не встретила того единственного. Дело в том, что я даже не делаю попытки. Вся моя энергия уходит в работу, в достижения, в профессию, и меня это очень вдохновляет.

А как только я начинаю думать о том, что пора иметь семью, детей, я сдуваюсь, словно воздушный шарик. Я все больше и больше понимаю, что не хочу замуж. Острого желания иметь детей, у меня нет. Я вообще не понимаю девчонок, которые с юности мечтают о детях. Если у меня их не будет, я буду чувствовать некое несовершенство жизни, но я это переживу.

Тем не менее, я страдаю от одиночества, и когда задумываюсь об отношениях, понимаю, что временные встречи мне не нужны. А если отношения будут серьезные, я полюблю, полюбят меня – это перспектива создания семьи и рождения детей.

Вот даже сейчас, говоря о детях, чувствую, что опустошаюсь, и как будто что-то тяжелое наваливается».

Для интервью мне достаточно информации, проблемное состояние актуализировалось, и мы приступили к диагностике.

Я расставляю якоря, чтобы зафиксировать позиции: заместителя клиента и две части, или субличности, как называют их в психосинтезе. «Женщина – жена и мать», которая стоит, как цель и «бизнес-леди, хороший работник и хороший специалист». Последняя субличность стоит, как препятствие на пути к «женщине – жене и матери». Клиентка подтверждает, что так она себя и ощущает.

На позиции заместителя клиентки все мое внимание привлекает субличность «бизнес-леди». Мое внимание точечное, меня больше ничего не интересует, я как будто своим вниманием, своей энергией взращиваю эту часть, и чувствую за нее большую гордость. А на якоре этой части есть ощущение, что я росту и возвышаюсь, все больше и больше. У меня даже возникло ощущение, что я обласканный, любимый ребенок, греюсь в лучах маминой любви.

Я прошу Арину назначить меня состоянием, когда она сдувается при мысли о замужестве и детях, и мои ноги буквально несут меня на якорь моей клиентки, после чего я укладываюсь на пол и застываю в вытянутой позе, чувствуя, как «жизнь во мне останавливается».

Арина рассказывает мне свои ассоциации. Она видит в этой инсталляции себя, только что расставшуюся со своей первой, в прошлом большой, и, увы, несчастной любовью. «Он покинул меня, и я вот так лежала и потихонечку умирала».

Сейчас на лице Арины я вижу едва различимую грустную улыбку. Я знаю эту историю. Мы провели с Ариной много часов терапии, чтобы обработать чувства из этой истории. И снова она всплывает. И все же, я понимаю, что рана затянулась, а это скорее след, рубец от пережитого горя.

Я прошу Арину поговорить с «той собой» из прошлого. Мы тщательно подбираем слова и проделываем техники обработки прошлого опыта.

Когда клиентка готова продолжать, я снова по очереди встаю на каждый якорь. Теперь есть динамика разъединения этой «сладкой парочки» - заместитель Арины отодвигается назад, а «бизнес-леди» и вовсе уходит к другой части. Теперь она стоит на одной линии с «женщиной – женой и матерью». Как заместитель Арины я отмечаю, что способна теперь смотреть на обе свои части. «Бизнес-леди» перестала теперь завораживать. Хочется больше смотреть на вторую часть, но мне становится очень грустно, тяжело, и всем телом ощущается ограничения, как будто меня зажали в тиски.

Теперь мы ставим фигуру этого состояния. Я в этой роли прихожу на место мамы (есть четкая расстановочная шкала, указывающая на это). При этом я себя четко чувствую возничим на колеснице, который уверенно руководит, видя свою цель. И это цель – позиция «бизнес-леди».

На позиции заместителя Арины я ощущала себя зажатой в тиски, значит, колесница – Арина, ведь возничий всегда ограничивает животное в упряжке, направляя его в ту или иную сторону.

Из этой расстановочной зарисовки вытекает логический вопрос: Как могла мама создать у Арины убеждение, что профессиональное самовыражение ценнее женского, ценнее семейной жизни и рождения детей?

Я озвучила этот вопрос Арине, и ответ поразил меня. Никогда до этого, а у нас были длительные терапевтические отношения, Арина не рассказывала мне об этом, хотя это не было забыто или спрятано в глубинах памяти. Просто она считала это неважным.

А оказалось, что мама уже в пять Арининых лет твердила ей о том, что Арине нельзя рожать. С самого раннего детства мама повторяла, как заклинание: «Ты доченька рождена, чтобы работать, стать большим человеком! А Леся (старшая дочь) будет детей рожать».

Оказывается, Арина в детстве была серьезно больна, и даже провела в коме не один день. Когда девочка пошла на поправку, консилиум именитых врачей (а дело было уже на уровне Московского института) испугал бедную женщину, запретив под страхом смерти Арине рожать. О чем выдались соответствующие документы – заключения. Смысл сего заключения сводился к тому, что последствия для организма настолько серьезные, что беременность спровоцирует повторную кому и неминуемую смерть.

Я спросила Арину, а видела ли она лично эти заключения – диагнозы. Да, не моргнув, ответила она. Мама часто в подробностях вспоминала эту историю и всегда доставала эти документы из своего архива. И каждый раз все прочитывала торжественно – страдальческим голосом вплоть до последней точки. И чем старше становилась Арина, тем чаще повторялись «наставления».

Услышав эту историю, я поверила, что системные расстановки, как метод, намного более мощный инструмент, чем консультирование. Как говорила Надежда Матвеева, наш преподаватель по системнофеноменологическому походу, консультирование – это терапия, а расстановка – это уже операция.

Не сделав эту расстановку, мы, возможно, никогда не вышли бы в терапии на эту тему.

Повторюсь еще раз, Арина всегда помнила о маминых  словах. Психика не амнезировала их, а значит, у них мало было шансов стать неким инсайтом. Послание мамы стало для Арины жирными рамками, стальными оковами. Но она не видела смысла говорить о них на наших встречах, так как они были привычны.

Много раз повторяющаяся ситуация превратилась для девочки в спектакль, который она выучила на зубок от «а» до «я». Сознанием Арины была снята важность. Спектакль превратился в одно из составляющих жизни, да просто в повседневность. Именно поэтому ей не пришло в голову рассказывать об этом печальном факте своей биографии.

И, конечно же, она не могла знать всех серьезных последствий данного послания. Не обязан наш клиент знать теорию личности и законы процессов, протекающих в психике! А результат этого сформированного ограничивающего убеждения был впечатляющим.

Арина пришла ко мне на терапию после очередного неудачного романа. «Нет больше сил зализывать раны самостоятельно» - так пояснила она свою мотивацию.

Каждые отношения моей клиентки заканчивались болезненным разрывом и «тихим умиранием» - лежанием в неподвижности по много суток. Когда достигалось самое дно безысходности, Арина начинала вытягивать себя из болота, спасаясь работой. Вся энергия направлялась на то, чтобы стать профессионалом с большой буквы. Боль потихонечку притуплялась, и на сцену выходило ее величество – одиночество. Становилось очень неуютно и рождалось желание снова испытать удачу. Встречался желанный объект, и вновь завязывались отношения.

Вот только, каждый раз неосознанно выбирался мужчина готовый играть по правилам игры и поддерживать сценарий, заложенный мамой, который гласил: «Ариночка! Любовь не для тебя. Семья не для тебя. Дети тебя убьют. Ты рождена только для того, чтобы работать. Ты станешь великим специалистом в своей области».

И Арина, как послушная девочка, неосознанно выбирала каждый раз мужчину, который не хотел или не мог подарить ей семью.

Естественно, этот сценарий не осознавался, и на сознательном уровне Арина делала очень многое, чтобы сохранять каждые свои отношения, в том числе старалась защитить их от недовольства своей мамы.

Конфликты и непонимания с ней были еще одной темой терапии. Мама все время вмешивалась. Чем сильнее развивался роман, тем сильнее мама Арины демонстрировала беспомощное поведение. Вместо того чтобы радоваться за дочь, когда ее глаза светились от счастья, она все время ныла, жаловалась, что останется одна.

В арсенале Арининой мамы было много ухищрений: она старалась всячески очернить избранника Арины, плела интриги, организовывала себе гипертонические кризы, депрессивные состояния и устраивала истерики Арине. Финальными аккордами шли угрозы: не бросай меня, без тебя я умру!

Арина сначала очень жалела маму, беспокоилась, страдала от чувства вины, разрывалась между ней и своей любовью. Потом потихонечку стало приходить осознание, что мама удерживает, не дает никуда двигаться, вследствие чего стала рождаться ненависть и желание сбежать, куда глаза глядят.

Когда Арина расставалась со своим любимым, мама принималась утешать, убеждая Арину еще больше в том, что ей никто не нужен, что проживут они вдвоем, нельзя верить ни одному мужчине на свете, и только мама ее любит и желает добра. Естественно, от такой заботы Арине становилось совсем тошно.

На наших встречах мы учились осознавать личные границы, очерчивать их. Учились выходить из-под маминых манипуляций и не реагировать болезненно на ее истерики. Арина даже попробовала пожить одна, что было настоящей победой в борьбе за самостоятельность. Арина не почувствовала одиночества, которого так страшилась, а наоборот, отдохнула от маминых капризов.

Но всего этого было не достаточно; Арина не могла отделаться от ощущения, что мама является преградой на пути к личному счастью, а значит, не может ее по-настоящему принять и простить. А значит, говоря расстановочным языком, не может взять весь ресурс и женскую энергию рода.

А происходит так, потому что Арина очень обижена на маму, ведь она видит всю ситуацию узко. Она видит только поведение мамы, и не видит причины. Точнее сказать, она объясняет себе причину маминым эгоизмом. И совсем не видит там любви.

А ведь именно материнская любовь и желание сберечь Арине жизнь, защитить дочь от болезни, диктует мамино поведение.

Недаром Берт Хеллингер описал порядки любви и утверждает, что за любым конфликтом скрывается любовь.

Именно благодаря расстановке Арина смогла увидеть картину в целом, и известные паззлики сложились в новый рисунок. Как объясняла нам Надежда Матвеева, клиент тоже входит в замещающее восприятие, как и терапевт, и заместители. Именно, находясь в замещающем восприятии, Арина смогла увидеть правильный ответ и найти истинный мотив мамы.

Или, как сказал бы Берт Хеллингер, «знающее поле» показало ей любовь, скрытую за конфликтом.

И тогда Арина по настоящему, искренне смогла сказать маме слова благодарности и произнести: «Мама – ты большая, а я – маленькая! Ты даешь, а я беру», расстановочные фразы, восстанавливающие иерархию,  порядок в семье. Или другими словами, Арина увидела совсем другие смыслы, и смогла принять энергию материнской любви.

Затем мы делали еще несколько расстановочных приемов. Ставили в расстановку фигуры врачей – профессоров, которые спасли Арину. Выражали им благодарность за жизнь и возвращали им их установки – заключения.

Затем мы снова обратились к фигуре мамы и сообщили ей, что за последние двадцать лет медицина сделала большой прорыв вперед, развиваются новые технологии, разработаны новые лекарственные препараты и изобретена новая медицинская техника. Арина говорила маме о том, что ей больше не зачем беспокоиться и просила благословления на создание семьи и рождения детей.

А потом Арина наполнялась ответным согласием, и я видела, как меняется выражение ее лица. Оно словно говорило: все разногласия завершены, я теперь обретаю себя. Когда этот целительный момент завершился, я вновь сделала диагностический срез.

Как заместителя Арины, меня уверенно тянуло к позиции субличности «женщина – жена и мать». Я видела другую часть «бизнес леди». Она не вызывала никаких эмоций. Было согласие с ней, и не более. На этом мы завершили расстановку.

Через неделю мне позвонила испуганная Арина и сообщила, что она совсем не хочет работать. «Я и работа теперь в параллельных плоскостях».

Я успокоила Арину и попросила просто ждать, и дать изменениям случиться.

Я была уверенна, что уже пошел процесс трансформации. Маятник качнулся в другую сторону. Из сверхзначимой ценности профессионального роста и достижений в противовес – нежелание работать и мыслями: а тем ли я занимаюсь в этой жизни? Мое это или не мое?

Нужно дать маятнику какое-то время, чтобы он замедлил свой ход и остановился ровно посередине. Таким образом, происходит перераспределение энергии и интересов. Сверхценность профессиональной позиции снижается, а в этот момент растет ценность женской части.

Арина позвонила еще через неделю и сообщила, что ее тревога по поводу работы росла еще какое-то время, а потом включились защитные функции организма, и она буквально спала несколько суток (происходила очень глубинная трансформация ценностей и установок, чего ум Арины просто не вмещал в себя, и тело его просто выключило на какое-то время). Когда режим нормализовался, Арина обнаружила, что интерес к работе вернулся. Но теперь он был адекватным. У нее появились планы на личную жизнь.

Зная кипучую энергию Арины, я уверенна, что она скоро осуществит задуманное и наконец, обретет свое женское счастье.

• Все имена изменены и совпадения случайны.

Автор: психолог Пилипчук Ольга